[INDENT][INDENT]-  Ошибка? Это не ошибка, это системная функция.
Т. Джон Уэнделл
[/INDENT][/INDENT]

- Андрей Михайлович, машина у подъезда! – мурлыкнул стоящий на столе селектор голосом секретарши.
- Спасибо, Наташа, уже выхожу.
Андрей Михайлович повернулся в кресле к компьютеру, проверил содержимое на съемном флеш-диске, деактивировал шифрующий модуль и вынул флешку из порта. Еще раз посмотрел, не осталось ли на жестком диске каких-либо документов, не внесенных в криптоконтейнер и выключил компьютер.
Вставая с кресла, Андрей Михайлович, повинуясь многолетней привычке, провел рукой по волосам и сняв с пальца выпавший волосок, смочил палец языком, нажал на клавишу “Enter” и прикрепил волос на клавишу. Выпрямившись, проверил, не сдуло ли его потоком воздуха и насколько он заметен на клавиатуре, направился к выходу.
- Наташенька, я в министерство, после приема поеду домой. – остановился и предупредил он секретаршу – чертовски тяжелая неделя, нужно отдохнуть.
Наталья, девушка с внешностью модели и незаурядным умом, (что как-то не вязалось с общепринятом стереотипом секретаря) понимающе кивнула шефу.
- На завтра кому-нибудь назначать, Андрей Михайлович?
- Да, на девять утра вызови начальника департамента общественных связей. Передай, пусть будет готов доложить о ходе подготовки к презентации. И на десять назначь начальнику отдела биометрии – мне необходимы данные по помехозащищенности модуля взаимодействия с пользователем.
- Хорошо шеф, я передам. До свидания!
Андрей Михайлович едва заметно улыбнулся. «Хорошо шеф» звучащее из уст хорошенькой девушки постоянно вызывало в нем улыбку – наверное, порождало аналогии с каким-то шпионским фильмом про Бонда.
- До свидания, Наташа! И еще – техперсоналу передай – до момента представления продукта в моем кабинете можно не убирать, все равно я там мало времени провожу последнее время.
На улице перед офисом стоял «Мерседес» цвета серебристый металлик. Многие его коллеги первое время интересовались, почему машина столь солидного бизнесмена не черного цвета, как обычно бывают автомобили представительского класса, но внятного ответа он никогда не давал – отвечал, что этот цвет ему нравится больше.
У машины, держа открытой дверь заднего сиденья, стоял атлетически сложенный молодой человек в свободных джинсах и рубашке навыпуск.
- Куда едем, Андрей Михайлович?
- Вадим, сейчас на часик в министерство, а потом домой.
Вадим, водитель шефа и по совместительству его телохранитель, обходя автомобиль, криво ухмыльнулся – уж он-то знал, чем в конечном итоге оборачивается этот часик в министерстве по связи и информатизации. Как минимум два часа переговоров с клерками и шеф выходит весь хмурый и натянутый как струна. Не в его привычке было кричать на подчиненных, и поэтому он начинал срывать злость на водителях других машин и пешеходах, переходящих улицу в неположенном месте – сказывалась неимоверная порядочность и принципиальное свойство характера всегда действовать по правилам, даже если они установлены не им и не всегда удобны.
На заднем сиденье автомобиля он приоткрыл окно и прислонился головой к прохладному тонированному  стеклу. Чертовски устал. Наверное, такая усталость в последний раз чувствовалась лет тридцать назад, когда проходил курс молодого бойца в военном училище. Только тогда усталость была физическая, до боли, до судорог в ногах. Под успокаивающее урчание мотора и шорох шин он мысленно опять очутился в Воронеже. Курсант первого курса Воронежского военного инженерного училища радиоэлектроники Мохов Андрей Михайлович.
Поступил в училище на одном дыхании – с детства любивший электронные самоделки, и окончивший лицей с углубленным изучением математики и физики экзамены по этим предметам он сдал без труда. С русским языком оказалось чуть сложнее – изложение с элементами сочинения покорилось только со второго раза. Да он никогда и не отличался красноречивостью – чисто «технарский» склад души. Еще с самого детства любимыми книгами были учебники старшего брата по физике, химии. Школьную программу по этим предметам он обгонял на год вперед, занимал первые места на городских олимпиадах, но по своей природной лени выше города не поднимался – соревновательной, «спортивной» что ли жилки в нем не было тогда.
Да и вообще тогда было все по-другому. Пять лет досконального изучения материальной части военной радиотехнической аппаратуры. Как шутили тогда в Воронеже «Дайте курсанту ВВИУРЭ мешок с радиодеталями и он соберет видеомагнитофон!». Ночи, проведенные в изучении схем помеховых станций, размером со стену комнаты. Нельзя упустить ни одной детали. «Вы стоите на передовом фронте российской радиоэлектронной безопасности страны. Вас можно сравнить с мастером восточных единоборств, который одним четким и отмеренным ударом ослепляет противника и обращает его во тьму».
Первое практическое обращение во тьму противника, однако, произошло в мирное время. В конце четвертого курса Андрей с группой однокурсников был направлен на стажировку в авиационный гарнизон на южном Урале. Поселили их в общежитии, вчетвером, в комнате рядом с летчиками, очень молодыми и настолько же рьяными в плане ночных попоек. Но не столько напрягал факт ночных гуляний, (в которых, впрочем, принимали участие все вместе) сколько одна очень неприятная особенность «крылатых соседей». Дело в том, что, поднимаясь в четыре утра на полеты, для приведения тела и духа в бодрое состояние летуны включали телевизор на полную громкость, и периодически подпевали артистам утреннего музыкального канала. На просьбы подрастающего поколения уменьшить громкость утреннего вещания соколы только усмехались.
Реакция воронежцев не заставила себя долго ждать – на третий день концертов они раскурочили ЗИП одной из радиостанций и из подручных материалов была сооружена замечательная многодиапазонная глушилка для телевизора. Наверное, это была единственная ночь, когда с таким нетерпением ждали наступления утра. В четыре часа, как обычно, два зычных голоса подхватили очередной хит «поколения пепси». Включили прибор – музыкальное сопровождение пропало и комнату заволокло пронзительное шипение. Что делает нормальный русский человек, когда отказывается работать электроника? Правильно – через полминуты из соседней комнаты послышались гулкие удары по корпусу телевизора. Прибор отключили. Через минуту после начала очередного куплета снова включили. Удары за стеной участились, по-видимому, у летчиков образовался стойкий условный рефлекс на шипение телевизора.
Естественно, что нежная корейская техника, не привыкшая к такому варварскому обращению, долго жить в режиме боксерского мешка не могла. Да, впрочем, и не стала. Уже на второй день эксперимента в дверь постучался один из летунов. В руках он держал бутылку неразведенного спирта.
- Пацаны, вы в электронике шарите. Посмотрите ящик – не фурычит чего-то!
- Да не вопрос!
Вторым этапом диверсии была регулировка уровня громкости «ящика» до шестидесяти процентов от номинальной и совместное распитие спирта во время которого, с летунов было взято слово до восьми утра не включать телевизор даже настолько громко.
Пожалуй, первая победа в его жизни. В этот момент он понял насколько легко влиять на людей, если помимо технических знаний иметь элементарные навыки психолога.
По возвращению со стажировки он серьезно увлекся практической психологией. Работы Фрейда и Юнга на последнем курсе училища занимали такое же место в его личной тумбочке, как и книги по радиотехнике. Ранее замкнутый в себе юноша, впервые в жизни, он ощутил непреодолимую потребность в общении, и был похож на человека, двадцать лет просидевшего в одиночной камере. Сослуживцы Андрея очень любили ходить с ним в увольнения в город, на них, как бы, передавалась его внутренняя уверенность, объединенные какой-нибудь общей идеей они не видели перед собой никаких преград. Особенно после одного случая, который стал практически легендой училища.
Андрея и одного его товарища назначили в патруль, охранять общественный порядок в районе училища. Начальником патруля был старый капитан, который ни в какую не соглашался на предложения ребят провести наряд в ближайшем кафе за бутылкой пива и согласно инструкции строго следовал по патрульному маршруту. Проходя мимо общаги одного из местных ПТУ услышали, как в окно истошно кричит женщина. Кричит истошно, так что кровь в жилах стынет – мол, муж напился до чертиков и её сейчас убьет. Капитан приказал товарищу Андрея бежать за милицией, а они вдвоем направились в подъезд на помощь пострадавшей. Андрей легко обошел начальника патруля и первым взбежал по лестнице на этаж. Далее как он рассказывал  ситуация складывалась следующим образом:
«Поднимаюсь на этаж, дверь открыта. Захожу. Слышу, на кухне кто-то плачет. Заглядываю туда. Сидит женщина за столом: физиономия вся черная от синяков, плачет. Не успел я слова сказать, вдруг вижу боковым зрением — в зеркале, что в прихожей висит за моей спиной, мне в спину два ствола смотрят, двустволка, то есть. Ну, думаю, на этом все — все у меня и опустилось. Что делать? Назад повернуться — выстрелит. Вперед броситься — все равно достанет.
И вдруг… Ну, видно, есть Бог на свете. Что на меня нашло? Я как заору на женщину: «Ты что, с**а! До каких пор будешь мозги парить, милицию вызывать! У тебя мужик прекрасный, а ты, с**а, его доводишь!». Ну и так далее, ору на нее, матом крою. Женщина, видать, одурела, ничего понять не может. А я матерюсь, а сам назад пячусь-пячусь, боковым зрением слежу: двустволка ниже, ниже. Как увидел, что совсем опустилась — резко поворачиваюсь, вырываю ружье, и прикладом тому мужику по башке. Тут и начальник патруля зашел. Вдвоем мы его и скрутили».
Ни один милиционер тогда не мог понять, каким образом удалось Андрею ликвидировать доморощенного садиста, а сам он на вопросы следователя невнятно отвечал про какой-то разрыв психологического шаблона действия.
- Шеф! Мы на месте. – вывел его из забытья голос Вадима.
- Да-да! – Андрей Михайлович встрепенулся, как бы извиняясь, за невольную задержку перед водителем. – Вадим, жди меня на стоянке, буду выходить - позвоню.